Глава 2: Переходя на личности
Утро... О-о-о... Как, наконец, встать? Господи, за что же такие мучения? Да еще и ехать сдавать зачеты. Я что-то этой ночью замечтался. Блин! Зачеты! Я же ничего не подготовил. Все из-за тебя! Так, что там у нас? Ага... русская литература... Боже, ну что я плохого сделал Кантемиру? За что мне приходиться читать его. Нет, ну прочитать это еще полбеды, а вот понять это... а потом и объяснить, что же все-таки понял... Ой, мама-мама, роди меня обратно!
Так, ну что. По дороге в автобусе еще раз перечитаю все по конспектам. Что потом? Надо съездить в библиотеку, купить продуктов и... и спать.
Размышляя таким образом, я одевался. Нет, сначала я заправляю кровать. Пуховое одеяло, общажное одеяло, состоящее из одних дырок, мой любимый плед, в который я не позволил бы кутаться даже тебе, сверху – подушка. Покрывала нет, его я давно уже приспособил занавеской на окне. Потом уже более или менее проснувшийся, я начал с трудом натягивать джинсы, они такого же ржаво-зеленого, можно даже сказать болотного цвета, что и твои глаза. Потом, того же цвета гольф. Не думай, что я избрал этот цвет из-за твоих глаз, я его любил еще задолго до встречи с тобой. Потом, наспех расчесавшись, я схватил пакет с конспектами и побежал на автобусную остановку.
И так у меня каждый день. Но каждый день я вижу в автобусе новых людей. Редко когда замечаешь старые лица. Но было дело. Зимой ко мне приставал какой-то мужик. Это было поздно вечером. Уже давно стемнело, и сквозь заиндевевшие окна ничего не было видно, даже фонарей. Я стоял у заднего окна, никого не трогал, пытался рассмотреть хоть что-нибудь в непроглядной серебристой тьме, думал о прошедшем экзамене. Вдруг, стоявший рядом человек приложил к инею на стекле руку и начал теплом своего тела протаивать полынью для визирования. Нет, все вроде было бы нормально, если бы не одно "но", а "но" это заключалось в том, что делал он это у меня прямо под носом, то есть прямо напротив моего лица, при том расстояние между моей головой и стеклом было примерно пятнадцать сантиметров. Я отпрянул... Он начал оправдываться, и в то же время в его словах было что-то непонятное еще тогда мне. Он говорил, что у него очень горячие руки, и он хочет охладить жар своего тела. Как я должен отреагировать, я не знал, но в этот момент автобус остановился рядом с общагой, и я с радостью покинул незадачливого ухажера. После я еще видел его на этом маршруте несколько раз, и каждый раз он к кому-то пытался... не знаю, как это сказать... но однажды я его видел в обществе инфантильного молодого человека лет этак восемнадцати, уже «готовых», в смысле слегка пьяненьких. Вот так. А еще однажды, я стоял в переходе метро, опять же никого не трогал, подходит очередной «красавец», везет мне на нетрадиционалов, и спрашивает: «Это не с Вами, мы договорились пойти в кино?» Я отъехал. Нет, в кино-то я собирался, и именно поэтому торчал здесь в ожидании Аленки, кстати, об Аленке, вот уже где деваха, именно она меня тогда потянула в театр, где я увидел Тебя. Но я отвлекся. Так вот, я ему и дал от ворот поворот. Да что там, да на меня всю жизнь мужики заглядывались, чего-то хотели. Вот только чего? Во прикол, пока с моей ориентацией все было в порядке, ко мне так и липли, геи не геи, но липли. А стоило мне немного поколебаться в своих взглядах на взаимоотношениях полов, не сказать кардинально, но я уже готов отдать самое драгоценное наверное даже и не женщине? Так вот, вроде уже хоть с кем переспать, так и не с кем, всем вдруг на меня стало наплевать... но это к лучшему, я смогу сберечь свой клад до лучших времен.
Опять автобус. Эти потные тела, которые будут прикасаться ко мне. Это просто ужас. Но не пешком же идти. Приходится терпеть, обливаясь потом. Но я же получаюсь таким же, как и все остальные пассажиры. Может и им противно? Эх, сделали бы салоны повместительней, а людей бы запускали поменьше... Да, размечтался.
Но самое, наверное, ужасное, это то, что придется выслушивать все эти разговоры. Уже чисто автоматически мозг разделяет звуковой поток на различные голоса, анализирует информацию, сказанную каждым из пассажиров, сохраняет в памяти... где тут выучишь литературу. Помнится, однажды даже решил задачу по физике. Нет, это конечно не подвиг. Но задачу решил я в уме, и только для того, что бы заткнуть рот толпе школьников решавшей ее в другом конце автобуса. Хех, люблю я себя хвалить. Но сегодня на диво тихо и спокойно. Только две старушки обсуждают, как и что нужно садить на грядке. Есть надежда сегодня сдать зачет и допуститься до экзаменов. Еще ни одной сессии во время не допускался. Каждый раз за десять минут до первого экзамена получал заветную разрешительную бумажку.
Дальше, словно во сне получил таки зачет, взял пару книг в библиотеке и, вернувшись домой, стал готовить суп, по ходу дела болтая с Аленкой. Вода уже закипела, пора бросать картошку. Суп «A’la Ja». Посмотрим, что у меня сегодня выйдет? Аленка треплет про свою неполноценность... о Господи, спаси меня от пересыщенных и неудовлетворенных, все уши уже прожужжала! Так, картошку забросил, теперь нарезать капусту и морковь, проварить их немного, добавить специй по вкусу, еще немного подождать, влить чайную ложку подсолнечного масла – суп готов. По желанию, точнее по возможности добавляются при варке кукуруза, колбаса или вообще хоть что-нибудь, что найдено в холодильнике. Сегодня суп облагородиться горохом и помидорами, и секретным ингредиентом. Я надыбал баночку маринованных шампиньонов, надеюсь, они суп не испортят.
Так, об Аленке. Надо сказать это не последнее значимое для меня существо на планете. Нет, это не моя девушка. Как надоела эта всеобщая тяга к собственничеству! Чего стоят фразы, типа: «Завел девушку», «Завела парня», как будто домашнее животное. Но вернемся к Аленке. Это просто «человек, с которым мне интересно общаться». Я ей так прямо и заявил. Да, именно так. Прямо в глаза ей сказал, что она мне не друг, но не подруга: где-то посередине. Так вот, она постоянно приходит ко мне и свешивает на меня все свои проблемы, то есть приходит и весь вечер рассказывает, как ей плохо жить, я ей подсказываю, как, назавтра она приходит и говорит что я был прав и что какая же она дура, что не послушалась моих советов. Правда, на ее месте я бы тоже не прислушивался к чужим советам, но после стольких раз, когда мои слова сбывались, можно было бы призадуматься. Так вот, она опять сидит и ноет. Но сегодня уже поинтересней. Вот за что я ее люблю, так это за то, что у нее каждый день одна и та же проблема, но уже под другим углом. А то уже надоело. Надоело, некоторые приходят, и постоянно и одно и то же. Я тут вроде исповедальни, местный священник во грехах. Конечно не утопаю в бесчинствах, но и праведником меня не назовешь, так что ты не подумай чего лишнего.
Ну вот, сегодня этому неудовлетворенному существу вдруг захотелось продвинутого петтинга. Нет, ну ты понимаешь, а? Она хочет опорочить меня. Мое детское сознание... да, детское, но с Тобой я уже обнимался, правда, в мечтах. Кстати, что мне Тебя все время и называть только что междометиями и местоимениями (слово-то какое)? Я даже не знаю твоего имени... Назову я тебя Олег, нет, лучше Ник-Ник. Так вот, Ник-Ник, она, в смысле Аленка, вопрошает у меня, с кем бы ей развлечься. Хотя, как-то без Твоего разрешения давать имя… Ну, я не долго думая и ляпнул, что, мол, давай-ка ты соблазнишь моего соседа Лешку.
- Нет, ну я же не могу! Я же девочка приличная. Я не могу так. Кроме того, я еще ни-ни, а он может и разогнаться.
Ну, ты слыхал? Это что, не один я такой идиот, храню драгоценность и ношусь с ней, как с писаной торбой? Деваха двадцать с гаком и еще не была с мужчиной так глубоко, правда перепробовала всё что можно, кроме самого того.  А я то думал... Вот оно как бывает. У нее есть мальчик (где я был, когда он был мальчиком) с которым она встречается уже три года, но она пока еще морально не готова, она еще пока так не может, жуть! Но уже решила, как ЭТО будет. ЭТО случится где-нибудь на частной квартире, будет много цветов и свечи… Да-да, много-много свечей, правда не вагинальных суппозиториев, а простых, восковых. Будет играть приятная музыка, а Аленка раскоряченная как лягушка будет стонать от боли и блаженства во всем этом счастье.  Смешная картина получится. Я вовремя спохватился, что бы не хихикнуть чего на этот счет, и тут же начал втирать ей, что, мол, сексуальная революция уже прошла и пора уже девочка моя не держаться за одного кобеля, а становиться опытным кинологом и активно заняться заводом и раскруткой этой породы.
Мне было просто интересно, сможет ли она разыграть такую партию? Девочка-то ломалась, но что потом-то было... Оказалось, что уговаривать Аленку на счет интимных развлечений, все равно как подстрекать алкоголика напиться. Она крайне быстро согласилась. Когда пришел Лешик, мы уже распивали Амаретто. Я уплетал шампиньоны, а Аленка – маслины. Еще в запасе лежал какой-то дорогущий сыр с плесенью, салат «Оливье» и салат из крабовых палочек. И все это только для того, что бы соблазнить Придурка. Ой, извиняюсь, но я его так часто называю потому, как это он заслужил своим хорошим поведением. До этого он был идиотом, а еще раньше звался непереводимой игрой слов. Но это лирическое отступление. Вернемся к нашим баранам. И вот все эти салатики, которые я с большим трудом приготовил на общажной кухне, должен съесть не я. Да ладно бы Аленка хоть немного помогла бы, а то «Я готовить не умею» панацея от всех бед. Но вот что интересно, Аленка так уплетает маслины и такими голодными глазами смотрит на салатики, что кажется недели три не ела душечка. Хотя час назад затребовала две с половиной порции моего супчика. Вернее затребовала она три порции, но едва начав третью, перехотела и на моих глазах спустила все в канализацию. Есть правда на земле? Мне этого супа на неделю бы хватило, а она в один присест все смяла! Да, еще и заявила, в который уже раз, что надо будет как-нибудь меня в отдаленном светлом будущем пригласить к себе на ужин, что она сварит макароны и откроет рыбные консервы. Она явно издевается, знает же, что рыбу я на дух не переношу, она бы еще предложила мне молочком запить.
Так вот, это наглое создание нагло мнет маслины и ждет, когда же я начну активно уламывать Лешика. Мое любимое винцо большей своей частью пошло на раскрепощение. И так сцена: мой комп показывает какой-то милый детский мультик, я – сижу между двумя огнями и не знаю, как объединить их в едином порыве страсти, а два огня сидят и ждут, когда же наконец действие начнет развиваться. Я решил зажечь свечи. Так и сделал, да и комп положил спать. Аленка томно развалилась на моей кровати. Ее халатик слегка то ли прикрывает, то ли не совсем прилично открывает для осмотра различные интересные подробности ее тела. Лешик что-то засуетился, начал в вещах копаться. Ну, если сейчас уйдет, что тогда мне делать с этой нимфоманкой? «Пойду-ка я в душик» – неожиданно для самого себя сказал я, -- «меньше чем в полтора часа не уложусь, Аленка, ты меня подождешь?» И не дожидаясь ответа я рванул в душ.

*    *    *

Капли живительной влаги стекают по моему телу. Они смывают с меня усталость и грязь. Я сижу в душе, поджав ноги под себя. Волосы прилипли к моему лбу. Я не люблю, когда они распушено топорщатся на голове. И поэтому мне нравиться в душе,  да и так я не скрываю, что не прочь в сласть набегаться под дождем или постоять под водопадом слез водопровода. За постоянно сменяющимися струями серебра, ничего не видно. Это прекрасно. Нежные пальцы хлорированной воды ласкают мое тело, они то игриво ударяют по каждой клетке, то, сливаясь в ручьи, гладят всей ладонью самые доступные и недоступные места. Сколько я уже сижу вот так, в трансе? Час? Вряд ли. Слишком быстро уж время не летит. Надо еще посидеть. В принципе, можно было бы умотать куда, например, к одногруппницам, у них всегда весело, и даже поучиться иногда можно, а иногда и выпить. Нет, тогда Аленка точно на меня взъестся. Да и как-то ненатурально это выглядеть будет. Типа, презервативы в верхнем ящике стола (кстати, Аленка это и так знает, «Золотой запас», постоянно пополняемый мною для моих друзей, удобно видите ли в два часа ночи разбудить меня дружным стуком в дверь и попросить штучек этак пять-шесть, а не бежать искать круглосуточный, до которого, небось, километра три), сильно не шумите и мою кровать в свои оргии не вмешивайте. Типа намекнуть. А так, вроде нормально вышло. Я пошел в душ типа помыться перед этим. Ну пошло, зато более или менее прилично. Вот блин, если Аленка не поняла моего намека? Прихожу я, а она одна одинешенька насилует мой комп. Этого я ей никогда не прощу. Ладно, душ это хорошо, но после долгого душа, мне потом говорят, что я наверное вчера перепил, то бишь сегодня, а я почти и горло то не промочил. Зато здесь сижу и упиваюсь.

*    *    *

Обещанный срок я выдержал и перевыдержал. Нарочито громко распахнул двери. Извечным: «ух, хорошо то как!» оповестил, что уже закончил помойку. Подхожу к двери и… Вот ты мне скажи, чем можно было заниматься все это время? Слушаю и давлюсь со смеху. Ты представляете чем они занимались? Они затушили свечи, задернули «шторы», и начали играть в прятки. Они ползали рачком по полу и пытались найти друг друга. Видимо комната для двух лилипутов была уж слишком громадной, так как уж очень длинные были их поиски. К разу седьмому они начали нечаянно ловить друг друга за места не столь отдаленные. Короче, пятнадцатого забега не состоялось. Они завалились на его кровать. И тут началось Такое. Я услышал голос Лешика: "Нет, ты понимаешь, я так не могу. Я сегодня еще морально не готов. Я не такой. Я должен подготовиться». Без комментариев. Хотел бы я видеть лицо Аленки. Одно хорошо в этом деле: Аленка надолго забыла об удовлетворении этой части ее естественных нужд. После этого я несколько ночей спал спокойно. До тех пор пока Аленкино «надолго» не кончилось, и с новой силой взыграли гормоны. Может быть я не разбираюсь в мужском поле и потолке, но у этого и чердак течет и в подвале гнилая картошка, и что только она в нем нашла. Да с таким, в голодный год и за мешок хлеба второсортного. Правда я картошку не очень ем, точнее готовлю, скажем за мешок бананов, на них у меня аллергия, ну не знаю тогда за что. Хотя некоторые части его тела мне даже нравились. Так, например, у него совсем недурные мочки ушей. Так бы и хотелось взять в рот их и, посасывая их, прохлопывать их языком, нежно сопя в ухо. Но только подумаю о его лице…
Так, ладно, до каникул осталось всего неделя. Как бы ее продержаться? Эти взгляды Лешика. Он явно что-то подозревает. Он начал мне объяснять, что у них произошло, и что заставило их не впускать меня еще достаточное время, чтобы раза два или три, и как он ломался.  Потом выяснилось, что в душе я провел ровно четыре часа. Я обижусь на свет. Ходит тут мальчик-колокольчик – не пьет, не курит и ни разу еще ни дин-дин. Ага, а соберутся со своими друзьями-оппозиционерами, и начинают, кто, как, сколько, кого… Обычный мужской разговор. А тут он видите ли морально не готов. И еще и мне это втирает. Типа выпендрится хочет, что бы я чего лишнего не подумал. А чего же тогда кричал: «Егор, подожди еще немного, мы сейчас кончим.» Я чего-то не понимаю в жизни. Как и почему? Смешно и непонятно.

Глава 4: Постоянство?
Еш-маеш, да сколько можно. Каждый день просыпаюсь с единственной мыслью о тебе. Надоело, опять надоело. Я так похудею скоро. Нет, жить с мыслью о тебе было бы не плохо, если бы ты был рядом, а то я ведь даже и надеяться не могу. Просто мечтаю судьбе назло. Развлечение у меня такое. Все лето!
Завтра на учебу. Вот и будет чем забить мозги.

*   *   *

Мы лежим в бездонно-белой постели. Одна рука помогает подушке держать мою голову, а вторая ласково перебирает прядки твоих волос. Ты лежишь у меня на груди, мерно выпуская струйки сизого дыма. С каких пор ты начал курить? И вообще… Ладно, кури хоть бы даже и в постели. Я перетерплю. Дымок еле тянется от кончика твоей сигареты. То он совсем пропадает, то обвивает заблудившийся во мраке лучик, то и вовсе, расщепившись в многоуровневое дерево, фракталами вычурности раздражает нос. За окном облака чертят плоскости ночного неба, время от времени стирая для земли лунные сияния. Звезд почти не видно. Да и какие звезды за окнами большого города, всепожирающего и обезличивающего? А мы здесь вдвоем, в маленьком уютном мирке нас обоих, непоколебимом для внешности, но таком хрупком. Наш оазис блаженства освещен лишь тусклым светом ночника. Смешной ночник. Как-то на рынке мы проходили мимо очередного лотка, и ты увидел его. Тогда промолчал, но по глазам было видно, ты хочешь его. Мы вернулись нагруженные, усталые и завалились спать. Когда ты проснулся, ночник уже во всю светил. Ночничок надо сказать и вправду занятный, эдакий старичок со смешно торчащими в разные стороны волосиками-световодами. На конце каждого волоса звездочка, маленькая и безобидная, по детски наивная, заменяет нам безбрежное небо. И мы в этой тиши. Не хочется нарушать минуты блаженства.
Вдох, выдох, вдох, выдох. Размеренно и умиротворенно, в тон биения наших сердец и мыслей, подпевая гармоникам наших душ. Счастье… вот где счастье, совсем рядом и реально ощутимое, животрепещущее и захватывающее.
Твой безучастный взгляд блуждает среди теряющихся во мраке предметов мебели. Кстати, все как ты просил поставил. Потом переворачиваешься на спину. Глядишь мне прямо в глаза, скупо и отрешенно. Кто ты? Кто? Потом, из самых глубин подымаются искорки озорства, и, лизнув меня в нос, ты тушишь сигарету и выключаешь свет.

*   *   *

Утро. Так. Один глаз наполовину открыл. Теперь второй. Нет, не могу, как же лень вставать. Еще попытка. Вне одеяла холодно, как вылезешь? Нет, надо сделать над собой усилие. Итак, три-четыре, ой-ой-ой! Ну почему каждое утро все одно и то же? Хочу стать знаменитым, нет, даже хочу стать богатым, чтобы не приходилось вставать слишком рано и в слишком холоде, а лучше вообще не вставать, нежиться себе до потери пульса, ни какой работы. Потом открыть дверь курьеру с новой партией дисков с мультфильмами, порыться в холодильнике в поисках шоколада, мороженного, колбасы и кетчупа, и завалиться смотреть прибывшее аниме. Так нет же. Приходится каждое утро вставать, идти учиться, а потом еще и работать придется. Нет, работа у меня будет не самая напряжная, и если работодатель сговорчивый попадется, то смогу трудиться по индивидуальному графику. После весенних бдений у меня совсем разладились биологические часы, я стал полностью совой! Теперь мне норма работать до пяти часов утра, зато потом отсыпаться до трех дня. Вот жизнь!
Пойду причешусь хоть. Блин, что делать с этими волосами – абсолютно не слушаются. Почему они у меня вьются? Это прямо наказание какое-то. Вот так вот вечно, стоишь, выкручиваешь что-нибудь на голове, а потом идешь с «распущенными». Недавно, мой одногруппник заявил, что завидует моим волосам, мол они всегда «в форме», хорошо лежат и выглядят прекрасно. Конечно, попробовал бы ты столько понервничать перед зеркалом приходя к компромиссу между оставшимся до выхода временем, собственным виденьем идеала красоты и получающимся убожеством. У него-то нет проблем: как сделать прическу. Висят себе абсолютно прямые, коротко остриженные волосы, повторяя все изгибы черепной коробки. Видети-ли, он себе волосы не отращивает, это его мечта детства,  так как они безжизненно обвисают. Не стал его переубеждать, заметив только, что хорошая прическа всегда требует к себе внимания и ухода, какие бы волосы не были. Ой прыщ. Так, сейчас выдавлю. Нет, плохо выдавился, сцарапну-ка я его ногтем, глубже, ну вот, кровь пошла, не рассчитал малость. Обожаю давить прыщи. А я вот завидую людям, у которых большие прыщи. Они такие надутые, плотненькие, там очень много гноя, это так приятно наблюдать, как он вспоров тоненькую кожицу, выстреливает наружу. Мне один раз разрешили подавить прыщей, вот я оттянулся. У меня-то и прыщей нормальных никогда не было. Только вот в последнее время начали изредка выскакивать на лице, но они даже не пытаются созревать, знают ведь, что все равно не успеют. И чего они лезут? Аленка сказала, что это «хочунчики», мол, когда человек очень хочет знамо чего, то они начинают появляться. Что-то мне мало вериться в эту теорию, но пока другого более разумного объяснения я найти не могу, поэтому и приходиться ей верить, сама-то вся в прыщах ходит. Кстати, записалась на чистку лица. Боже, ты бы ее видел после: Фредди отдыхает – рябая, вместо лица один огромный синяк, сквозь который едва пробиваются довольные глазенки. «Через дня два все будет просто супер». И что ты думаешь, через два дня синяк прошел, а за ним пришли новые прыщи. Короче, либо хватит хотеть, либо хватит деньги на ветер выкидывать, чистку я и бесплатно проведу. По такому поводу, сказал, что ей стоит заняться фекало- и уринотерапией, якобы помогает. Сегодня спрошу, как результаты. Небось в Нете посмотрела уже, что это и с чем это едят. Главное, слишком близко не садиться.
Все, к выходу готов. Всем пока.
Двери. Коридор. Лифт. Коридор. Двери. Крыльцо. Ветер в лицо. Тучи в небесах. Толпа народа на остановке. Давка в автобусе. Тепло их тел, хоть что-то утешительное в это холодное, влажное от миллионов капелек дождя и серое до безобразие утро. Как странно, я ненавижу этот автобус поздней весной, летом, ранней осенью. А все остальное время я просто обожаю его. Все такие близкие, каждый отдает частицу тепла на восстановление баланса между уличной температурой, и настроением внутри салона, как бы пытаясь перенести частицу домашнего уюта. Кто-то размеренно матерится в дальнем углу. Нашли же повод в это и без того противное утро портить день всем окружающим. Мало того что от мата тянет стойким перегаром, так еще и причинно-следственные связи рассуждений потрясают своим масштабом. «Мы купили еще бутылку водки. Ты сказал, что тоже будешь пить. Вот мы и купили. Теперь будешь пить. Как не будешь. Так и я не буду. А чего же мы брали?» Они уже перебрали и хватит – смешно. «Нет, выпить надо, раз взяли. А что с ней делать-то? Придется выпить. Что нам остается? Придется. Ты будешь все пить. Я не буду…» И драка плавно вытекает на улицу, захватывая своим круговоротом молчаливые умы близстоящих мужчин, интересно, о чем они сейчас думают, то же хотят выпить, или хотели бы наплевать на все, как и эти двое? захватывая в вихрь обсуждений толпу языков – девушек кому за сорок. Поговорить уж не с кем, подруг, сотрудниц не хватает, настроение испорчено, так что ж, самой давиться, одной, нет уж, пусть все наслаждаются, и начинаются извечные разговоры о нравах, о бытии, о мужиках-козлах, о… о всем что в принципе не устраивает и естественно об обязательно обусловленном традициями алкоголизме. Немногочисленные студены сидят уткнувшись в конспекты. Это так утомительно, осознавать, что ты лишь пешка во всемирной игре. Вот ты каждый божий день в уставном порядке: встать, работа\учеба (нужное подчеркнуть), дом, обыденность, постоянство, серость, как и этот заплаканный пеплом дождливости день. А разве есть выбор. Должен же кто-нибудь работать серо и обыденно. Иначе как? И вот от этого осознания… Нет, даже не осознания, как же это выразить? Каждый знает, рано или поздно, некоторые даже слишком поздно, все приходят к пониманию замкнутости выбора. Все знают, только ведь сложно признаться себе в этом, это очень тяжело, вот и живем иллюзией свободы. Больше всего жалко людей, которые во весь голос заявляют, что свободны, что не приемлют, что… Очередная иллюзия, возведенная в абсолют.
А я. Чего хочу я? Последнее время стал за собой замечать, что жутко не терпится поскорее окончить университет и зажить этой самой, серой и обыденной жизнью. Когда нет никаких встрясок и невзгод. Когда день изо дня, год из года повторяются обычные действия, привычные всем и каждому. Надоело это постоянное... Хм, ведь это тоже постоянство находить приключения на вторые сто двадцать. Блин, я старею. Это уж точно. Сколько можно об этом думать, о мире и спокойствии. В моем возрасте еще следует совершать бесшабашные поступки. Нет, пора исправляться. Все, пойду в клуб, потанцую, развлекусь, найду кого. Нет, одному идти страшновато, надо кого-нибудь подбить. Аленку что ли? Она должна согласиться. Пойдем в гей-клуб: материала наберем гору, на статей десять – с выгодой. Осталось дело за малым – набраться храбрости. Будет мне еще развлечение, дай Бог, чтоб до «вторых» не дошло, хотя, если подумать...
Опять факультет. Никак не могу понять, какой же жизнью я живу: яркой и насыщенно, или серой, опять этот цвет, и обычной? С одной стороны все буднично, но с другой стороны, каждый день новая морока, новый смех и все те же новые ощущения. Пример? Да хотя бы и сегодня. На уроке фотодела, где учимся обращаться с советской зеркальной техникой типа «Зенит» и иже с ним обожаемый преподаватель учил заправлять пленку. Как это происходило. Ты сидишь на стуле перед столом, плотно зажатый между торцом этого самого стола и спинкой стула. Он подходи сзади, просовывает полуобнимая свои руки у тебя под подмышками, берет твои руки и, торопливо дыша тебе в щеку и комментируя свои действия, сам плотно прижавшись к спинке стула, только с обратной стороны, это для лучшего контакта с сознанием ученика, твоими же руками заправляет пленку в фотоаппарат. То и дело он касается своей щетиной твоего лица. Эта щекотка, слегка приправленный дезодорантом запах испарины, нежные руки – незабываемое ощущение. И этого преподавателя считают самым злым на факультете. Пусть он меня оставит на второй год.
Или вот еще, у нас есть преподаватель – это сказка. Он низенький, и почему мне нравятся низенькие, худенький, так и хочется его обнять, пригреть на своей груди и защищать его ото всех невзгод. Как знаток своего дела он так себе, зато учит не теории, а практике. Вот его бы я... Нет, пока он мой преподаватель, ничего не будет, придется потерпеть. Ты не думай, что я такой развратный прямо, просто иногда хотя бы перед собой хочется поиграть в крутого парня. Кстати, я тебя вспоминаю все реже и реже, уже нет той фанатичной боли, от недосыпанных ночей. Нет, это оттого, что кто-то слишком редко появляться в моей жизни. Точнее вообще не появляется. Один раз тебя увидел, и то – почти пол года назад. Какой ты теперь. Я даже четко лица не помню, так, смутные воспоминания пережитых чувств. И все же я тебя вспоминаю. Зачем? Быть может, пока жива память о тебе, я не буду бросаться в вихрь ощущений. Нет, вру. Каких ощущений, покачусь по наклонной разврата – этого я себе никогда не прощу. А из тебя получается отличный сдерживающий фактор, хорошее оправдание.
Но все же, чем мне так не нравиться учеба? Вроде бы и не сильно напрягаюсь пока. Наверное надоели все эти Постоянные скачки на нервах от все новых и новейших приключений. Самое интересное, что эти приключения я вначале осмысливаю лишь как очередную детскую забаву, и уж только время спустя начинаю осознавать, что меня можно приводить в качестве доказательства всех теорий Фрейда. Только я мог со своим другом, просто другом, Сашкой, сесть в маленьком отделении Белтелекома с четырьмя тесно прижатыми друг к другу компьютерами, с очередью ожидающих освобождения одного из них и начать выбирать на всех известных гей-сайтах знакомств пару. Мало того выбирать, мы ведь молча сидеть не могли и склоняли кандидатуры во всех направлениях, падежах и к тому же проспрягали отглагольные формы. Потом начали писать письма избранным. Писал конечно я, как профессионально уже подготовленный. Все это тоже сопровождалось устными комментариями. Короче развлеклись маленько. Глазки, ушки, да и вообще скорченные от подавляемого смеха рожицы окружающих не буду описывать. И только по пути домой до нас дошло: что мы утворили.
Может быть, мне поэтому и хочется той неизменной жизни, постоянства, оседлости? Нет, не знаю. Уже сейчас лень об этом думать.
Так, пойду поищу Аленку, может она чего путного расскажет про ее опыты с секретами собственного тела? Или просто развлечет, частица постоянства?

Глава 6: Теория вероятности
Я лежу на дне прозрачной воды. Что это? Море? Похоже. Лежу на песке, а сверху, сквозь волны трепещет тропическое солнце. Так тепло… Что это?
Это так спокойно, так необычно, и так непохоже ни на что. Спокойствие. Нега. Наслаждение. Непонятность и обыденность – все сразу и ничего подряд. Особенность рутины. Как все это неоднозначно похоже на жизнь.
Там, вдали, прямо в зените моих мыслей пылает блин желтого солнца, что катится изо дня в день по небосклону. Каждый день, такой похожий на все остальные, но и в то же время абсолютно уникальный своей неповторимостью. Оно все катиться и катиться, изгибаясь рябью волн.
Вдруг, заслоняя собой огненное колесо проплывает стайка пестрых рыб. Откуда-то слева повеяло холодом. Медленно, нехотя поворачиваю голову набок. Практически рядом, сразу за южным мысом моего тела (и с чего я взял, что эта с этой стороны юг?) находиться пропасть. Разумнее было бы отползти подальше, но нет, я перегибаюсь через край и слежу за тающими в глубине кучевыми облаками. Вот, вижу, летит пассажирский авиалайнер. Где-то еще глубже ровные квадраты полей прорезаются дорогами, что соединяют мухоморы мелких городов. Все так же холодно. Но осознаешь себя не причастным ко всей этой реальности, а неким отрешенным сознанием, наблюдателем, без права на эмоции. Вот и смотришь, как жизнь течет мимо тебя, и даже выводы сделать сил нет.
Но тут картинка рвется на части, как лист пожелтевшей временем бумаги. Из трещин льется нескончаемый поток тьмы, нефтяными пятнами заливающей существо. Я один. Один в мире тьмы. Одиночество, боль, холод.
Ух. Ну и присниться же такое. Весь мокрый. Давненько мне кошмары не снились. Балин, чего ж так сердце колотится? В принципе то и причин нету, разве что… Что за неясное чувство тревожной неудовлетворенности. Как могло случиться, что встретил тебя именно там. Что ты там забыл. Ты же не можешь отмазаться, мол, пришел по журналистскому заданию – ты не журналист. Да и что-то не заметил я, что ты всего первый раз и все тебе здесь ново и некоторое даже противно. Уж слишком легко ты пришел ко мне, подарил несколько танцев и растворился в толпе. Как-то все это необычно, непонятно, этого не должно было случаться.

*  *  *

Тревога. Я сижу один в кресле. Темнота. Не хочется включать свет, он лишь обостряет одиночество. Где ты? Почему я вынужден тебя ждать. Сколько можно. Вдруг, слышу, в замочной скважине входной двери поворачивается ключ. Явился. Я тут на нервах весь, а он где-то развлекается. Нет, и сейчас не буду включать свет, пусть натыкается на меня на ощупь. Как-то горько обидно, почему?
- Добрый вечер.
- Хек, да уже скорее не вечер, а утро. И почему ты не спишь, тебе ведь рано вставать. Или ты ждешь моего похотливого тела?
- Ты знаешь? Или притворяешься, что ничегошеньки не понимаешь?
Да, я ждал твое тело, но не ради очередной порции удовольствий. Мне просто важен ты. Да в конце концов, почему даже гей, самые женственные из мужчин, этого понять не могут. Может быть где-то там, за рубежом меня бы и поняли. Но наше подполье.
Здесь, в этой реальности нетрадиционные люди могут существовать лишь подпольно. Они не связывают себя излишними узами взаимоотношений. Зачем. Секс на один-два раза и… аривидерчи. Страх, чтобы не раскрыли. А еще и удовлетворение самца. Натурального самца. Стремление к постоянному удовольствию.
Там где доступно не делают ажиотажа. Но у нас, у нас это целая каста, каста привилегированных изгоев. Тебя могут и избить. Но тобой могут и гордиться. Гей – это круто. Опять же, почему? Почему этому поклоняются, этого бояться, к этому стремятся. Это постоянное «почему». Надоело.
Влажный чмок пьяных губ.
Да пошел ты.

*   *   *

Я меняюсь. И куда катиться свет? Точнее не свет, а я сам. Хотя… Пойду ка я схожу в гости к Аленке. Потрындим немножко. В какой это она комнате проживает?
- Привет, как дела? Ой, у меня тебе есть столько рассказать. Нет, подожди, вы ведь вчера ходили в гей-клуб! Расскажи. Что там было? Ну, давай-давай, раскалывайся. Что вы уже там натворили? Подцепил себе кого-нибудь, а?
- Аленка, дай отдохнуть. От, прицепилась со своим лавовым потоком вопросов. Ничего интересного.
- Ну, как же. А Геи, лесбиянки? Это, наверное, круто. Как они тусуются? Почему меня не взяли? Может, я бы подцепила какую-нибудь милашку.
- В смысле «не взяли»?
- Ну, с девушкой хоть нет опасности потерять мое самое дорогое.
И для кого можно так храниться? Нет, все же каждое существо по сути своей бисексуально, и только мораль общества приводит натурализации одних инстинктов, и увядании в сознании иных помыслов. Вот такая вот диалектика жизни.
- Давай, это был он?
- Стоп, кто он?
- Да так, ничего.
- Сашка уже побывал тут до меня?
- Ну, в общем да. Он сказал, что после танца с одним парнем тебя всего начало трясти и ты потребовал уйти.
- Да, это был он.
- Ну, и как. Сексуально? Такая романтика. Сколько времени ты мечтал, что он будет рядом, и надо же совпало, что в один момент, в одном клубе, так еще и потусовались вместе. А вы целовались? Ну, ты хоть облапал его? Или он тебя? Что, вы просто так на расстоянии вытянутой руки медляк танцевали?
- Все, я пошел домой.
- Нет, погоди, ты мне сейчас все расскажешь. Тем более, что Сашка думает, что ты на него сердишься, так должна же я вас помирить.
- С чего это я должен на него сердиться?
-Ну, все таки он тебя вытянул в клуб. Он так и не понял, понравилась тебе встреча или нет.
- Де не то чтобы очень. Я ожидал от своей мечты чистоты и невинности, а он оказался… Ладно, приходи вечером на чай.
- Вечером, это во сколько, между прочим ты на часы смотрел?
- Давай, через час.
И когда это они успели познакомиться, в смысле Аленка и Сашка. Нервничают, переживают за меня. Это и есть дружба? Или как это назвать?

*    *    *

Солнце. Сегодня я даже не увидел солнца. Не увидел освещенного неба. Только бездонно синяя серость холода, иглы звезд и лунная соната. Все как всегда хорошо, здорово, великолепно, даже дух захватывает от безысходности, обреченности… сколько можно уже измываться над собой? Забыл, отринул.
Интересно, от чего же я все таки мучаюсь? Ведь действительно, все складывается наилучшим образом, не будет проблем с этикой общения. Да и в толпе ведь именно ко мне подошел на медленный танец? И, Сашка, вечно он влезет, интересно, чем бы это все могло закончиться? Так и вижу себе, мы обмениваемся номерами телефонов, и обещаем звонить и любить друг друга вечно. Затем, снимаем квартиру в центре, кроме учебы устраиваюсь на работу, что бы зарабатывать побольше денег — и мы живем долго и счастливо… без Сашки.
Стук в дверь.

*    *    *

Они пришли. Пришли оба. Все же хорошо, когда есть люди, просто так любящие тебя как человека, с которым приятно общаться. Им интересно мое состояние. Нет, точнее им оно не понятно, и оно их страшит неизвестностью исхода. Надо их как-то убедить, что все отлично, а то смотреть больно, как они переживают. Принесли большую шоколадку с цельными лесными орехами. Я люблю такие. Сядем, выпьем чаю. Может, посмотреть какой-нибудь фильм вместе? Ни о чем не хочется говорить. Так, обменяемся настроениями в репликах по поводу происходящего на экране. Вроде и четко ничего не сказал, и дал понять.
Нет, а все же, что бы было, если бы Сашка не пришел тогда? И с чего ты взял, что у нас с Сашкой что-то? Неужели оно так и кажется со стороны? Нет, хотя в этом клубе скорее всего считается, если пара – любовники. А почему не просто друзья? Почему все время приходится делать на этом ударение, специально акцентировать внимание, чтобы никто не заблуждался. Зачем все мыслят настолько стереотипно? Выстроят ряд идеалов и подгоняют под них все, что встречают в своей жизни. И не убедишь, что можно жить и иначе. Замкнутость. Вот если бы не было догматов. Все жили бы долго и счастливо. Каждый мог бы выбирать понравившийся путь, не опасаясь общественного мнения. Даже в среде этого клуба есть жесткие поведенческие установки.  Даже там нельзя отказаться от правил. Даже там всем руководит идол сознания.
Тени медленно скользят по экрану. На фоне ночного неба в окне отражаются два силуэта. Они то и дело посматривают на меня. Я протягиваю руку и беру очередной кусочек шоколада. Он такой твердый вначале, но потом тает, поддаваясь теплу моей жизни. В самом центре орешек. Он вроде и крепкий, но легко крошится под нажимом. И тебя переполняет сладость. Но вот кусочек кончается, отдает все, и он уже тебе безразличен. Хочется чего-то нового.
За смутными фигурами на стекле тяжелые тучи. Они набухли от переполняющего их желания. Им срочно надо спустить на землю все накопившееся в них. Скоро дождь.
- А пошлите побегаем под дождем…
- Ты что, осень уже давно, простудиться захотел?
- Ну и что, потом можно будет чаем отогреться.
Нельзя сказать, что на улице достаточно тепло. Напротив. Ветер порывами снимает с тебя плащ. И первые капли леской протянулись вниз. Они режут щеки, громко бьют по плечам. Самоистязание? Даже бежать лень. Летом бегать под дождем весело, он добрый. А этот. Он даже не злой. Ему безразличен ты, он тебя даже не замечает. Просто, справляет свою нужду, внаглую. Стоять. Дождь – остановись! Я тебе приказываю. Застынь у моей ладони. Прекрати ниспадать на грязь опавших листьев. Прекрати.
И зачем надо было идти в этот клуб. Как будто больше и сходить не было куда. Можно было заменить Интернет-клубом и все бы здорово кончилось, не было бы этого неясного, подвешенного состояния «а что если…». Или… Может он сегодня там появиться? Может стоит еще попытаться? Чем это кончится? И хочу ли я этого на самом деле. Чего я в действительности хочу, о чем мечтаю. Не играю ли я сам с собой в «монополию». Я начинаю путаться. Хочется еще шоколада. Да, и чай с бергамотом. И лимоном. А в шкафу стоит еще и баночка смородины перетертой с сахаром. Еще хочу белого хлеба с вкраплениями пророщеных семян пшеницы, отрезать кусок и намазать плавленым сыром. Это так вкусно. Хочу горошка, или нет, кукурузы, причем не в жестяной банке, а свежесворованной с колхозного поля и сваренной, посыпать початок солью и грызть его. Да, только где теперь возьмешь этот початок. И колбасы, копченой с маслом. Хороший бутерброд. Нет, намазать кусок хлеба шоколадным маслом, сверху кружок докторской колбасы, пластик соленого огурца, немного вареной морковки, майонез, салат и еще кусок хлеба. Такое хоть приготовить можно. Правда придется еще и в магазин ехать. Да и деньги тратить, а их не так уж и много. Вообще нет. И на какие деньги я собрался идти в клуб? Хотя можно и занять. Или не стоит? Да и одному идти не хочется, а хочется есть. И промок, где теперь взять сухую одежду? Нет, домой и теплого молока. Все, пошли назад. Я вас тоже очень люблю.

Глава 8: Блики
Солнце и дождь. Не слишком ли много для одного дня. Ветра нет и то ладно. И уже вроде не так и плохо. И веселее. Надо собрать компанию и пойти прогуляться. Дождик то совсем небольшой.
- Ой, привет. Заходи. А я тебя как раз хотела пригласить. Я тут такой обед решила приготовить. Пальчики оближешь. Начистишь мне картошки?
- Слушай, Аленка, да ты тут не просто обед, а обедище собралась готовить. Зачем тебе столько еды?
- Да вот Сашку пригласим. Еще кого. Посидим вместе, поболтаем. Наедимся вволю.
- Ой, а можно это будет как-нибудь без меня. Я, конечно, поесть люблю, но что-то меня сейчас не тянет на шумные кампании.
- А у меня есть «Амаретто».
- Не соблазняй меня. И вообще, учиться надо. У тебя есть конспект… Это что, оливье?
- Хех, я знала, как ублажить твою душонку. Только сейчас не ешь, на потом оставь. Я тут такую книгу с рецептами купила. Вот. Сегодня у нас будет суп из пива!
Кхм. Мне уже страшно. И ж никто не тянул идти сюда. Так нет же. Зато есть вкусный салатик. И залиться есть чем. И что-то не нравится мне слишком тесное общение Аленки и Сашки. Может, я просто ревную? Тогда, видимо, стоит пораньше срыть отседава. Быть может… Да нет, врядли, лучше картошки начищу. Зато потом с чистой совестью смогу ее есть, ибо вложил часть своего труда.
Все, накрываем стол. Скоро Сашка придет.

*   *   *
Что-то у меня последнее время совсем нервы расшатались. Все время вижу тебя. Ник-Ник, почему все так. А ты сидишь за столом напротив, с интересом рассматриваешь меня, как будто видишь в первый раз. И беседа как-то не ладится.
- Ой, слушай, Сашка, помоги мне.
- А что надо.
- Пойдем, покажу.
И мы остаемся в одиночестве.
- Ты действительно так долго думал обо мне?
Странно разговаривать с фантомом. Но когда никто не видит, какая уже разница. Тем более после приговоренной бутылки вина.
- Да. Я сходил сума, думая о тебе. Что и сейчас делаю.
- Знаешь. Это так необычно. Вот так живешь-живешь и не знаешь, что кто-то по тебе страдает. Я даже не понимаю, как поступить в такой ситуации. Пойми, я тебя вижу буквально второй раз. Я тебя вообще не знаю. У меня есть своя жизнь, о которой и ты не имеешь никакого представления. И что нам делать в такой ситуации. Хотя нет, это я неверно выразился. Давай, может, попробуем. Может у нас что-нибудь и получится. Все равно я один. А так и тебе приятно будет. И, быть может, со временем и я в тебя влюблюсь. Как ты думаешь, стоит попробовать?
- Ты такой добрый. Самоотверженный. Зачем тебе все это? Фантом. Сказка. Нет, я так не могу. Я хочу жить реальностью. У нас ничего не выйдет.
- Тогда извини. Я пытался как лучше. Прощай и… у тебя очень хорошие друзья.

ой, да ладно, это, пока, самое большое)))

так, хто это тут на газеты наезжает?!! порву на кусочки мелкие!!!)
читаю-читаю) последнее что прочел из худлита было что-то вроде "Перспективы развития типографского комплекса Беларуси".))) Времени нет на духовное саморазвитие.)